"Художник не создан для рая": в новом выпуске "Белой студии" – Борис Эйфман

В новом выпуске – выдающийся балетмейстер, народный артист России Борис Яковлевич Эйфман. О метаморфозах души, поисках смысла и миссии художника, о Достоевском и Чайковском, Пушкине и Толстом, о своем первом балете и самых успешных постановках Борис Эйфман беседует с ведущей программы Дарьей Златопольской. Мне было лет 10, когда я впервые увидел эту постановку. Особенно запомнился финал третьего акта: клятвопреступление принца и музыка, вытаскивающая из тебя все эмоции, которую мог создать только Чайковский. Это было такое эмоциональное потрясение, что я чуть не упал с балкона! С этого момента я стал жить театром. Именно тогда мне захотелось войти в эту сказку и остаться в ней на всю жизнь. Меня потрясли слова инквизитора, когда он обратился к Христу и сказал: "Зачем ты пришел нам мешать? Ступай и не приходи более". Для меня это великие слова, потому что они открывают ту сущность, тот особый смысл, который познал Достоевский в поиске высшей истины. Что есть Бог? Что есть социум? Что есть человек? Он, будучи глубоко религиозным, осознал двуликость мира, в котором есть Христос и есть Великий инквизитор, и человек, молящийся Христу, может одновременно служить дьяволу. Это великая философия, которую мог открыть только Достоевский путем трагической жизни, трагического поиска истины. Когда человек сомневается, он ищет правду, высший смысл, возможность быть лучше. Он сомневается в том, что живет правильно. Тот, кто не сомневается, ограничивает и оскорбляет самого себя. И в конечном итоге приходит к тупику. Потому что эволюция – это развитие. Мы должны стремиться к идеалу. Он заслужил покой, потому что даже Воланд почувствовал страдания Мастера, который писал роман о Христе в период сталинщины. Думаю, Булгаков так реализовал свою мечту о покое. Ведь он был очень измучен борьбой за право быть писателем, за право излагать свои мысли в тот период истории. Свет и покой у Булгакова противопоставляются. Думаю, свет – это рай. Мастер, наверное, не заслужил рая. Художник не может попасть в рай: он всегда между Богом и дьяволом, он все время в поисках истины, он всегда испытывает искушение продать душу дьяволу, чтобы найти идеальную форму, достичь высшего самовыражения. Чтобы открыть что-то новое для себя и для искусства, он готов общаться и с дьяволом, и с кем угодно. В этом суть творческого процесса. Поэтому художник не создан для рая. Первая исполнительница партии Маргариты, ставшая моей женой (народная артистка РФ Валентина Морозова – прим. ред.), была рядом, когда меня унижали, когда мне говорили: вы можете поехать за границу, но только в один конец. Потому что вы не советский хореограф, вы не наш человек... Она видела мои страдания, бессонные ночи, когда я после каждого худсовета глотал валидол и кричал: "Рукописи не горят!". Поэтому она понимала, как никто другой, роль Маргариты в судьбе Мастера. Когда я приехал в Петербург и поступил в Ленинградскую консерваторию, я буквально ощущал запах этого города. Для меня это был абсолютно новый мир. Я ходил в Лавру на кладбище, сидел на могилах Достоевского и Чайковского и впитывал творческую энергию этих гениальных предшественников. Для меня Петербург был и всегда будет городом, в котором я могут творить. Главное, что мы делаем в Академии, – развиваем креативность, творческое мышление, фантазию. Через музыку, через танец мы заряжаем детей стремлением к самовыражению. И они начинают совершенно по-другому ощущать себя в профессии (...) Очень важно, чтобы ребенок полюбил это искусство. Толстой пришел к психоанализу гораздо раньше Фрейда, показав женщину, зависимую от страсти. Это меня потрясло и заставило уйти в глубь романа. Мне было важно показать трансформацию личности, показать страсть как болезнь, показать, во что может превратиться женщина, подверженная этой страсти... Все это есть и у Пушкина (...) Думаю, Толстой очень внимательно прочитал "Евгения Онегина" и полюбил образ Татьяны. Но почувствовал: что-то здесь несозвучно его представлению о женщине, несозвучно времени, когда его роман создавался – и он пошел намного дальше. Если ты ощутил дар божий, ты должен нести за него ответственность. Это первое. А второе – надо сохранить и развить этот дар. Что тоже очень сложно. Известно много трагических историй о художниках, которые свой дар ощутили, но у них не хватило силы воли сохранить его и развить, соответствовать ему. Служение дару требует жертв. Невозможно служить и Богу, и кесарю, и золотому тельцу. Нужно делать выбор. Для себя я решил, что надо отсечь все лишнее и направить всю свою энергию, все время, что тебе отпущено, на создание идеального спектакля, к которому я стремлюсь всю жизнь.

Reagiere auf diesen Beitrag

👍 0 ❤️ 0 😂 0 😮 0 😢 0 😡 0

Подписаться на NX Россия

🔗 Поделиться

Facebook X (Twitter) WhatsApp Telegram LinkedIn WeChat VK LINE KakaoTalk Reddit Pinterest E-Mail